Главная
задача урока — объяснить, что самодержавный строй и культурная
реакция в России не были неизбежностью, показать опасности,
подстерегающие недостаточно развитое сословное общество на путях
демократизации, означающей расширение власти аристократии при
крепостнической эксплуатации крестьянства.
Логически
урок должен быть связан с пройденным материалом по истории
Новгородской республики, ибо проблемы Литвы во многом являются
продолжением проблем Новгорода в несколько иных исторических
условиях. На уроке дается много нового материала, и поэтому
методической его формой является лекция и опрос.
Вопросы, поставленные перед учениками, должны помочь им соединить в
одно целое образ истории Литвы и образ российской истории. Они
должны вспомнить, как и когда земли, принадлежавшие в XIII—XVII вв.
Литовскому государству, вошли в состав России, с какими событиями
это было связано и к каким последствиям в культурной и общественной
жизни привело.
План
изучения нового материала
1. Вхождение восточно-славянских земель в состав Литовского
государства.
2. Общественно-политический строй средневековой Литвы.
3. Особенности культуры украинцев и белорусов.
4. Литва и Москва.
1. При
освещении первого вопроса на материале учебника необходимо прояснить
несколько обстоятельств. Во-первых, стадиальное отставание в
развитии литовского общества по сравнению с древнерусским. Поэтому
включение древнерусских княжеств (в том числе Галицко-Волынского,
одного из самых развитых) в состав Литвы в период их ослабления
из-за феодальной раздробленности и монголо-татарского нашествия
имело своими естественными следствиями заимствование литовцами у
восточных славян норм государственной жизни и права, а также
древнерусского языка как государственного. Кодекс средневекового
литовского права «Литовский статут», создававшийся в 1529—1588 гг.,
считается одновременно ценным памятником древнерусского права, в
который вошли многие нормы, не зафиксированные в других источниках.
Во-вторых, вхождение
древнерусских княжеств в состав Литвы было одной из форм объединения
русских земель, своего рода продолжением процесса складывания
общерусского центра в XIII в. (говоря об этом, можно
вспомнить о притязаниях князя Романа Галицкого на роль «короля
всей Руси»). Это был столь же естественный процесс собирания
разрозненных восточно-славянских земель, как и тот, что начался
в Московском княжестве. Политическое соперничество Литвы и
Москвы не должно заслонять этого обстоятельства.
2. При
изложении второго вопроса, главного для урока, можно выделить
свойства социально-политической системы Литвы, которые позволяют
рассматривать ее как своего рода позитивную альтернативу московским
самодержавию и крепостничеству, и те ее свойства, которые привели в
конечном счете к утрате Литвой национальной независимости.
Пример
развития украинских и белорусских городов показывает, что в
определенных условиях и русские города могли бы приобрести
независимость от власти царских воевод и заимствовать нормы
организации западноевропейских городов. На этом фоне слабая
развитость городской жизни на основной части русских земель выглядит
как историческая случайность, связанная с монголо-татарским игом и
ликвидацией городских институтов самоуправления татарами и местными
князьями.
Основной причиной существенной разницы в общественно-политическом
строе между Литвой и Московским государством можно считать более
раннее вовлечение хозяйства первой в активные торговые связи с
Центральной Европой (с XV—XVI вв.). Поэтому если у российского
крепостничества были в основном политические причины (нужды
государства в испомещении воинов и обеспечении их средствами жизни),
то у литовского крепостничества наряду с этим были и экономические
причины (заинтересованность шляхты в увеличении вывоза в Германию и
далее на Запад хлеба и мяса). Ученики должны вспомнить, что в это
самое время земледелие в Западной Европе все более уступает место
скотоводству и производству шерсти. Это связано с развитием
специализации хозяйства в общеевропейских масштабах и возможностью
экспортировать хлеб с Востока. В результате в Литве и России
складываются совершенно различные формы организации сельского
хозяйства: ориентированный на рынок фольварк и замкнутая,
ориентированная на натуральное хозяйство вотчина (в России вывозом
хлеба занималась тогда не знать, а государство).
В
Литве, можно сказать, реализовались идеалы русского боярства: его
права, полученные еще в пору неустоявшейся государственности, были
закреплены в «привилегиях» (более правильно: «привилеях»), а права
великих князей резко ограничены. Это привело к более интенсивному
развитию общества, хозяйства и торговли в городе и деревне, создало
основы для развития культуры, какое-то время помогало обеспечивать
боеспособность войска за счет привлечения на службу все новых
шляхтичей, стремившихся обрести гарантированные им в Литве права. Но
в условиях недостаточной развитости сословного общества и, главное,
собственной традиции законотворчества (недаром городской устав
пришлось заимствовать на Западе) государство слабело и теряло
способность обеспечивать свою независимость.
Если в Новгороде мы сталкиваемся
в основном с издержками народной демократии и лишь отчасти
с издержками олигархической власти боярства (создавшего противоборствующие
«партии»), то в Литве и позже в Речи Посполитой на первый
план выходит разрушающая сила индивидуализма и даже анархизма
знати, шляхетства. Крах попыток аристократов России ограничить
власть царя (в 1610 и 1730 гг.) в немалой степени
был связан с печальным опытом западных соседей, нежеланием
значительной части населения менять гнет самодержавия на самовластие
«шляхетской вольницы».
3. При изучении
третьего вопроса необходимо провести границу между условиями
развития православной культуры в России, где она господствовала
долгое время при слабости ересей, и в Литве, где ее представители
должны были бороться (в основном политическими, но также и
собственно культурными средствами) с католиками, а затем и
с протестантами. В Литве было невозможно, как в России,
с порога отрицать достоинства иных вероисповеданий и иных
систем образования. Напротив, необходимо было доказывать,
что православие не менее прочная основа культуры, чем иные
конфессии.
Поэтому
именно на украинских и белорусских землях впервые формируются
развитое православное богословие (учебники по этой дисциплине вплоть
до XIX в. составлялись выходцами из Киева) и система высшего
православного образования. Можно сказать, что для православия
противостояние с католичеством в Литве оказалось столь же полезным,
как позже противостояние католичества и протестантизма, которое
помогло развить в рамках Контрреформации культурные возможности
католичества. Можно вспомнить, что и первое подобие высшего
православного учебного заведения в Московском государстве было
создано для борьбы с еретиками архиепископом Новгородским Геннадием
в Новгороде в 1499 г.
4. При
изложении четвертого вопроса важно показать, что присоединение
Украины, а затем и Белоруссии к России не было только проявлением
имперской политики, а являлось вместе с тем продолжением спонтанного
процесса перехода под власть московских великих князей и царей
русских княжеских и боярских родов с их владениями. Вероисповедальные различия в условиях господства традиционной
культуры оказались достаточно серьезной причиной для того, чтобы
пренебречь гораздо более широкими правами, которыми располагала
литовская шляхта. Особенно силен был гнет по отношению к
православному крестьянству, для него переход под власть Москвы
казался выбором меньшего из зол.
Эти
замечания необходимы в связи с широким распространением в
современных Украине и Белоруссии националистических легенд об
отношениях с Россией. |